где-то в тысячах километров от нас море жадно наслаждается последними лучами уходящего солнца. жирные, ленивые рыбы медленно поводят лиловыми плавниками, то подставляя блестящую спину свету, то отплывая в прохладную тьму ущелий, немного зарываясь маслянистым брюхом в песок. со слабым сыпким звуком по дну иногда перекатываются мелкие камни, а на берегу смуглые женщины в белых платьях ждут своих мужчин, вглядываясь за багровый горизонт.
  где-то чуть ближе маленький город вонзает острые башни костелов в тяжелое ночное небо и готовится уснуть. дома с обильной лепниной светом из окон укрывают от ночного холода остывшую брусчатку. в этих окнах женщины, чуть смуглее меня, расчесывают длинные волосы, деревянными зубьями выбирая из волос всю свою усталость и грусть, а мужчины напротив каминов решают дела вселенской, вроде бы, важности. в этих домах пахнет кофе и сладкими яблочными пирогами, а их стены отдают теплом.
  а мы здесь ждем холодного утра, выходим в одеялах на балкон, чтобы увидеть старые советские жилые дома, ездим в транспорте, прижатые к людям, чьи загодя надетые зимние куртки, кажется, давно набиты пылью, а не пухом. мы ходим по дорогам, трещины в которых где-то там казались бы больше Марианских ущелий, но у нас это всего лишь трещинки, пережитки прошлых зим и воин. по выходным мы выбираемся куда-то за город, едем целую вечность, что бы за пару часов на неделю вперёд надышаться чистым воздухом, а потом снова нырнуть в подземку , следить за карманами, кутаться в большие шарфы и периодически прикладываться к фляге. но это тёмное место, где с каждым днём солнце садится всё быстрее, где выборы проходят раньше, а маршрутки всегда опаздывают, так хорошо оправдывает мой вечно-подростковый образ жизни, что кажется, не я застряла здесь, а наоборот, всё вокруг застряло во мне.

to listen: Pianoboy- родина

   В последнее время это самое "последнее время" сжимается в 12 часов и всё, что было до того, кажется прошлой эпохой. Оглядываюсь на пару десятков таких эпох назад, куда-то в позапрошлую жизнь, и создаётся впечатление, будто время тогда не двигалось вовсе. Когда-то 24 часа для меня были вечностью. Сейчас мои сутки не влезут и в 48.  Оглядываюсь и понимаю, что оглядываться-то, собственно, некогда. Кто-то хватает меня и тащит в реальное время и подталкивает в будущее. И я бегу туда. И, кажется, так и надо- бежать, заливаясь тоннами кофе вперемешку с водкой, и никогда не замедляться (ну разве что ради таких секундных взглядов назад), и вечно пытаться успеть, и вечно опаздывать, но всё же ничего не упускать и не терять.